Я, Бабушка, Илико и Илларион - Страница 2

3авуч: «Тебя не спрашивают! Твое дело — приходить вовремя и звонить!»

Преподаватель грузинского языка (мой близкий родственник): «Я вас не понимаю! Можно подумать, что на этом Вашаломидзе свет клином сошелся! Да кто у вас в классе лучше его? Может, директорский сынок? Круглый пятерочник, а такого идиота я в жизни не встречал! Сидит на уроках, точно сыч в дупле».

Преподаватель физкультуры: «А почему ты ставишь ему пятерки?»

Преподаватель грузинского языка: «Попробуй не поставь!»

3авуч: «Замолчите!.. А ты что скажешь, Вашаломидзе?»

Вашаломидзе: «Учитель грузинского языка нрав».

3авуч: «Истукан! Не об этом спрашиваю! Что ты скажешь о себе?»

Вашаломидзе: «О себе? На этот раз простите, а в дальнейшем я исправлюсь!»

Наслушавшись подобных отзывов о собственной персоне, я усомнился было в своей нормальности и здоровье, но счастливый случай рассеял мои подозрения

Пришлось мне как-то целую неделю не ходить в школу — мотыжил кукурузу. А чтобы за пропуски занятий не исключили из школы, требовалась справка о болезни. В те времена в нашей деревне таких справок здоровым людям, к сожалению, не выдавали. Поэтому пришлось уложить меня на один час в постель и вызвать врача.

С утра меня морили голодом, чтобы придать моему лицу болезненную бледность, стянули голову полотенцем, и бабушка отправилась за врачом. Через полчаса врач осадил своего коня в нашем дворе.

— Что с тобой, парень? — спросил врач, присаживаясь ко мне на кровать.

— Умираю… — простонал я.

— Хорошо… А все же, что у тебя болит?

Признаться, такого вопроса я не ожидал и поэтому в испуге взглянул на бабушку.

— Все болит, — сказала бабушка.

— Волосы болят?

— Болят, — простонал я.

В это время в комнату вошли соседи — Илико и Илларион. Они знали о моей «болезни» и тут же вступили в разговор.

— Что-то в последнее время стал я замечать, ослабел наш мальчик, — сказал Илларион.

— Точнее…

— Точнее? Аппетит у него пропал. Прошлый раз насилу заставил мальчика съесть три тарелки лобио и один мчади. И ни куска больше!

— Да ну? — удивился врач.

— Тобой клянусь!.. Раньше, бывало, он съедал еще головку сыра, а в тот день как заупрямится — «не хочу да не хочу!». Дома, говорит, уже обедал.

— Это правда? — спросил меня врач.

— Правда, доктор. Как увижу лобио, сразу тошнить начинает.

— Мда… А как насчет жареного цыпленка с чесночной подливкой, или молодого сулгуни с мятой, или Целиком отварной курочки с эстрагоном, или, друг ты мой любезный, может быть, лучше рубец с острой приправой, или, скажем, усач и форель в ореховом соусе? Что скажешь?

— С ума сведет ребенка этот болван, — пробормотала бабушка. Илико не выдержал такого меню и, закашлявшись, выскочил на балкон. Илларион выдержал испытание и стал разглядывать фотографии в альбоме.

— Что еще болит у него? — спросил с улыбкой врач. Потом снял с моей головы полотенце и заботливо утер мне слюни.

— Еще… чихает! — ответил Илларион.

— А моча у него какая?

Тут и Илларион не нашелся, что ответить.

— Какая у него моча, Илико? — обратился он к вернувшемуся в комнату Илико. — Моча? — не растерялся тот. — В последнее время, прямо скажу, не нравится мне его моча.

— А раньше была хорошая?

— Изумительная!

— На что еще жалуешься, молодой человек?

— Хи-хи! — кашлянул Илико. — Еще он немного. того… — И он выразительно покрутил пальцем у своего виска.

Я понял, на что он намекал.

— Да?.. А ну, сколько это? — спросил врач и поднес к моему носу растопыренную пятерню.

— Семь! — сказал я и как можно глупее улыбнулся.

— Правильно! — воскликнул врач.

Илларион от удивления выронил очки, бабушка в испуге отшатнулась. Врач вывернул мне веки, опустил, потом снова поднял, заглянул мне в глаза, с сожалением покачал головой и спросил:

— Родственников и близких узнает?

— С трудом, — вздохнул Илларион.

— Так… Кто этот человек? — спросил меня врач, указывая на Илико.

— Это не человек, это зверь! — сказал я и придал своему лицу такое идиотское выражение, какого и Илико не ожидал.

— Зурико, это же я, твой дядюшка Илико, неужели не узнаешь? — сокрушенно произнес Илико.

Я отрицательно покачал головой и скосил глаза к переносице. Бабушка закусила нижнюю губу и схватилась за голову.

— Чем лечите больного? — спросил врач.

— Виски натираем водкой.

— Принесите сюда эту водку!

Бабушка торопливо принесла бутылку с водкой.

— Подайте мне чайный стакан!

Подали. Врач наполнил стакан и начал:

— Положение ребенка весьма серьезное, боюсь, не протянет до утра, Нужно немедленно везти его в больницу на операцию!

— На какую операцию?! — вскочил я с постели.

— Придется вскрыть черепную коробку…

— Только через мой труп! — вскричала бабушка. — Ишь ты, «вскрыть черепную коробку»! Это тебе не тыквами Да что ты понимаешь в болезнях? Мальчик здоров, как бык, а он — «в больницу»! Вставай, сынок, вставай, а то и впрямь он загонит тебя в могилу!

— Ну, вот и отлично! Здоров, говорите? Дай бог и впредь всем вам здоровья! — сказал с улыбкой врач и опрокинул в рот стакан.

— А закусить? — сказал Илларион и подал ему грушу.

Врач аппетитно, с хрустом откусил грушу, потрепал меня по щеке, простился со всеми и, направляясь к выходу, сказал: